Человек, который ввел моду писать цветными красками “Жыве Беларусь!” Человек, которого за это посадили в тюрьму, выгнали из университета… В конце 90-х такая биография еще не была очень распространенной в Беларуси. Понятно, что если через несколько лет этот человек вынужденно покинул страну, все, даже он сам, были уверены: скоро… На вопросы сайта palitviazni.info отвечает бывший политзаключенный, молодофронтовец, зубровец, а потом политический эмигрант Алексей Шидловский.

– Алексей, Вы живете в Праге. Какой видится Беларусь и события в ней из Европы? Менялось ли это видение за те годы, что пришлось жить за пределами Беларуси?

– Я уехал шесть лет назад. Время условно не большое. Но при “абсолютной” эмиграции, когда нет возможности посещать родину, это срок, после которого в памяти начинают стираться изображения города, в котором жил, и остается только самое родное. А его мало. Поэтому мое видение Беларуси и событий там – теперь сквозь субъективное. Я, правда, так и не смог полностью видоизмениться и по-прежнему живу в белорусском информационном пространстве. Утром прежде всего открываю “Нашу Ниву”, и только потом – seznam.cz.

Беларусь из-за рубежа для меня стала выглядеть по-другому, это правда. Идеалистически-романтические фантазии изменились реалистическим и поэтому очень пессимистическим видением ситуации. Не думаю, что что-то изменится к лучшему в ближайшее время, но буду очень рад ошибиться.

– Как сейчас вспоминаются уголовные дела против Вас?

– Ну, это в любом случае одни из самых ярких страниц жизни! Трудно рассуждать, так или по-другому сложилась бы жизнь, если бы этих дел не было. Но то, что они построили мою линию бытия, отрицать нельзя. Много хороших и много плохих знакомств, использованные и неиспользованные шансы, даже личная жизнь – все это было так или иначе связано с уголовным преследованием. Плохое забывается быстро, и даже самые неприятные вещи сейчас вспоминаются с шуткой. Хотя моя жена, например, таких шуток не понимает, как и не понимает, как я могу теперь с улыбкой ко всему этому относиться. Но это существенная часть жизни. Не знаю, будет ли в моей жизни еще что-то (кроме рождения сына) более потрясающим для воспоминаний и психики.

– Условия содержания в белорусской тюрьме и отношение к политическим заключенным – наблюдается ли некая эволюция во всем этом?

– Как раз недавно виделись с Сашей Отрощенковым и разговаривали на эту тему. Он рассказывал истории из года 2011-го, а мне казалось, что он рассказывает о годе 1998-м. Просто один в один. Так что, думаю, в этом вопросе все по-прежнему.

– Можете себе представить свое возвращение на Родину?

– Да, могу. Но не вижу предпосылок для этого в ближайшее время. Закрытие уголовного дела, постоянное прекращение преследования оппонентов режима и т.д. Это все другие беженцы сто раз говорили до меня, не хочу повторяться. Но представляю ситуации, что могу вернуться и без всех этих условий, и они не такие и нереальны. Время покажет. Пока что я здесь и пытаюсь обживаться.

– Слышно ли в Евросоюзе и в Чехии, в частности, что-то о наших политических заключенных? Обычный европеец о них хоть что-то знает?

– Опять же, взгляд здесь мой субъективный. Определенные демократические круги в Чехии, с которыми приходится встречаться, показывают знание ситуации. Какое-никакое. Но когда разговариваешь с людьми, отдаленными от международной политики, то при слове “Беларусь” ассоциаций нет. Лукашенко очень изредка. О наших политических заключенных я уже не говорю. У всех свои проблемы, в том числе и в Чехии. И фокус внимания прежде всего направляется туда.