Интервью с политзаключенным Славомиром Адамовичем (продолжение)
– Славомир, у вас была возможность и в сердце мира, и в стране фьордов пожить – вы видели, как в США и Норвегии работают полицейские? Есть ли там “люди в штатском”? Видели ли вы демонстрации? Как это все выглядело на фоне наших реалий?
– Ну, здесь мы говорим также на фоне возмущений, которые в Европе как раз происходят. Политические различные демонстрации, можно увидеть, как работает полиция в тех или иных странах. Здесь тоже у меня есть готовые истории, которые будут выглядеть и слушаться как литературные сюжеты. А с другой стороны, мне кажется, тот, кто хотя бы выезжает в Польшу, Прибалтику, уже может быть знаком с тем, как ведет себя полиция. Безусловно, в идеале это то поведение, которое не замечается гражданами. Обычными законопослушными гражданами на улицах то ли большого города, то ли городка, то ли какого-то хутора, как то есть в Норвегии или Швеции. Мы ее там не замечаем. Она появляется, если нужно, действительно нужно. Не без этого, есть в том свои минусы, но хотелось бы о плюсах.
Скажем, 2005 год. Были выборы очередные в норвежский парламент, ожидалась ротация: одни политические партии теряли власть, другие приходили на смену. Один из руководителей норвежский правой партии приезжал раз в мой городок. Я об этом случайно прочитал в газете. Но тут момент такой специфически норвежский: пишут, что приезжает, а куда приезжает? Человек со стороны не всегда это понимал. Я тоже не понял точное место. Но что я подумал, как человек с востока Европы? Ну хорошо, я знаю, что это будет на берегу залива, фьорда, а все остальные детали я узнаю, ибо – министр иностранных дел приезжает, полиция же будет, по телодвижениям полиции замечу, все будет понятно. В итоге оказалось, что ни одного полицейского там и близко не было. Шел министр иностранных дел в окружении своего пресс-секретаря, еще одного человека… Тогда я уже понял, что полиции нет здесь. Я пытаюсь его узнать (немного знал в лицо из прессы), смотрю на реакцию прохожих. Одна пара пенсионеров его узнала, так прошла мимо, потом мужчина посмотрел так внимательно… Ну все, это он, министр. Вот такая работа полиции. Пытаешься связать логически действия, подходы и поведение политиков, общества: а зачем? Разве правительство не давало им деньги заплатить паре-тройке нарядов полиции? Они ни кроны не потратили на это все мероприятие! И пришел министр, лидер партии, провел свое совещание с поклонниками, с партийцами, и я туда присоединился. Благодаря своей настырности, может быть, наглости, красного вина попил с креветками с министром. Это не рассказ, не литературный сюжет, так было. Абсолютно чувствовал себя человеком, а людей вокруг себя – без присутствия властей и государства как такового.
И еще хочу сказать: вот мы обращаем внимание на Украину, какие там происходят события с приходом Януковича. Я в этом году был в июле на юго-востоке Украины, понятно, какой это регион, да? Но тем не менее, что касается полиции украинской, или она, не знаю точно… полиция, милиция?
– Милиция.
– Милиция. Ну, это несущественно. Тоже в определенном смысле анекдотические случаи там были, когда я пошел в центр курортного городка, надев свою белорусскую рубашку в национальных цветах. Оказалось, что на меня направлены чинно-внимательные взгляды прохожих. А я опять же с аппаратурой, в рубашке хожу… Оказывается, меня принимали за львовянина, как минимум! И не мог я обойти милицейский этот участок, у них там вместе и местная власть заседает. Все в штатском! И абсолютно их не пугает моя аппаратура, более того: какие-то реплики возникают, я отвечаю: “Вот я снимаю…” – мне в ответ: “Пожалуйста, снимайте! А как захотите, у нас тут еще есть что снять!” Пригласили даже в сам этот участок.
– А говорили вы по-белорусски?
– Безусловно! Еще бы с украинцами не договориться! И я не расшифровывал себя. Посчитали, что я из Львова – ну и пусть будет так! Вот вам примеры, даже на Украине Януковича. Это нормально! Может быть, в других местах другая ситуация. Но, по крайней мере, в курортном городке они работают! Они работают в гражданской форме, они не докучают людям, и те тысячи курортников, которые приезжают, и отдыхают, и оставляют там свои финансы. Это нормальный подход, единственно возможная позиция, как я считаю, поведения представителей властей.
– Хочу спросить про знаменитый стих… Мы понимаем, что вы имели в виду то, что человек должен убить в себе раба, внутри себя. Прошло много лет, как появилось то произведение – “Убей президента”. Наблюдая окружающую жизнь, общаясь с людьми в Беларуси, как вам кажется, все-таки насколько люди за это время смогли убить в себе раба? Не разочаровались ли вы в нашем обществе?
– Тут бы я немножко сместил акценты. Потому что все-таки стих был не про призывы, не о моих как поэта требованиях к людям, к обществу изменять в себе раба или диктатора. Я имею в виду конкретный персонаж нашей истории, такой пестрой и немного грустной на сегодняшний день. Единственное, что этот призыв конкретный каждый воспринимает (может, и пусть) в силу своего интеллекта, развития. Прежде всего этот призыв – сигнал SOS. Такой персонаж не может быть, не может доминировать в нашей политической истории или политической ситуации. И мы как можно скорее должны от него освободиться. Вот наиболее точная интерпретация этого стиха, этого призыва. Ну уж как, каким образом – тоже вопрос, который широко можно трактовать… Не потому что я такой уж провидец или гениальный, просто как белорусу прежде было понятно, что этот персонаж уже пришел неадекватным путем к власти, и будет вести себя еще более неадекватно и брутально, ухватившись за нее. Поэтому – как донести месседж, чтобы это максимально дошло и к обществу, и к этому персонажу? Только таким предельно резким стилем, предельно резкими словами! Потому что это из тех персонажей, из тех индивидов, которые понимают только грубые, резкие слова. Я же не использовал там нелитературные выражений, но, тем не менее, резкие слова, названия и дефиниции там давались. Ну, видите, к сожалению, мы не сделали еще, что мы можем сделать, но хочу сказать, что мессидж этот он прочитал и воспринял, потому что после этого, если не ошибаюсь, раза три он публично упоминал и переживал все: ай-я -яй, мол, я же такой хороший, а про меня так вот пишут…
Ну а что касается людей… Я не думаю, что на все общество надо так пессимистически смотреть. Все будет – в свое время. Мы не настолько, белорусы, такие слабовольные, духовно или физически, чтобы в конце концов не решит эту проблему. Я так думаю. Может, так оптимистично, позитивно… Буквально совсем немного раньше упоминал одно учреждение, которое, конечно же, контролируется режимом. И там один из руководителей абсолютно открыто выражает свою позицию. Он очень таким аккуратным способом доказывает свою позицию и позицию очень-очень многих людей, что касается сегодняшнего режима. Вот, пожалуйста… Хотя, казалось, мог бы бояться за свои заработки, за еще что-то…
– Все-таки какая-то эволюция в умах, в головах происходит?
– Безусловно.
– Если есть желание, давайте вспомним “Правый альянс”. Очень интересная была организация. Действительно ли это было собрание людей, близких к искусству, или вы хотели прийти к власти?
– Интерпретации существуют разные, как минимум – что это были люди из какого-то культурной, творческой области. Не только. Там самые разные, молодежь была в том числе, и ПТУ-шники. И даже (интересовались, как минимум) на первый съезд белорусских националистов в Витебске приезжали даже ветераны и бывшие сидельцы еще советских тюрем. Так что спектр был широк и возрастной, и в культурном плане.
Но это был тоже своего рода посыл. Я сам думал, насколько меня хватит в тот момент, что я смогу сделать на тот момент, потому что я не был готов (и впрочем, вряд ли и готов сейчас, хотя, может быть, сейчас больше) отодвинуть в сторону литературу. А в тех условиях надо было забыть, про семью и литературу как минимум, чтобы заниматься политикой, когда вот-вот захватывал власть этот наш печально известный персонаж. “Правый альянс” – это была попытка прежде всего подтолкнуть общество в направлении радикализации. Я видел, что мы упускаем то, что нам обрести, действительно, геополитическая ситуация помогала. Независимость, бело-красно-белый флаг… И тут же мы это, как мне казалось, теряем. Организуя людей в радикальном направлении, создавая партию, и военизированное, милитаристское объединение, мы сможем получить власть. И так было. К сожалению, я могу дальше рассказывать: я был недоволен тем, как политические партии относились сначала к БЗВ, потом к “Белому легиону”, еще позже – к «Краю». Для меня было мало поддержки. Политики боялись… Они не дали этим молодым людям (и не только молодым) полноценной поддержки. Организоваться – и тогда можно было, знаете, вести разговор немножко о другой ситуации в Беларуси. И поведение режима, и наших политиков. Вот так, если коротко.
– Политики, видимо, боялись связей с людьми, которых обвиняют в “фашистских” каких-то там стремлениях… Но не будем это комментировать… Как мудрый человек, как поэт, который повидал разные страны, и пожил у них, и вернулся на родину, скажите , как нам все-таки освободить политзаключенных? Дадут ли санкции Евросоюза и США какие-то плоды? Нужно ли еще что-то делать?
– На данный момент, исходя из того, что есть, безусловно, работать… Это я тем людям адресую, кто имеет контакты с Европой, с западноевропейским политическим истеблишментом. У нас есть какие-то контакты и тем более влияния. То, безусловно в этом направлении работать надо. Ведь на сегодняшний день здесь, на Родине, я просто не вижу никаких путей, никаких рычагов. Кроме как опять же… Но как, каким образом, с чего это снова начать, чтобы вдохнуть оптимизм, позитив в граждан, чтобы они, как когда-то в начале 90-х, в конце 80-х прошлого века, когда это просто носилось в воздухе?.. И политические партии, в общем, негосударственный политический корпус – он возник на этом энтузиазме! Приходили люди, разносили, делали, никто не спрашивал, “а сколько ты там дашь червонцев за то, что я листовки отнесу разбросать”. Есть ли эта сегодня у нас ситуация, можем ли мы ее ждать? Вопрос риторический. Но! Допустим, завтра она, эта ситуация, появится. Вот эта атмосфера загорится, накалится. Где та политическая сила, которая сможет это подхватить и организовать? Потому что это может появиться, вспыхнуть и… пропасть. Этот человеческий народный энтузиазм. Для освобождения здесь, изнутри – только сильная политическая сила. Я так вижу. Появления новой силы, реорганизация, возможно, тех, которые сегодня есть. И, к сожалению, на данный момент я здесь, внутри Беларуси, не вижу рычагов, чтобы надавить на этот персонаж, который, как видно, сегодня просто не видит краев, настолько уверенно чувствует, что восстания нет. Ну что ж, уверенность – что касается внутрибелорусской ситуации. Понятно, что, если он куда-то едет, то там совсем другие у него ощущения…
