Мы попали в гости к человеку, который в свои 25 лет имеет четырнадцать административных арестов и два уголовных дела.
Паша Виноградов с женой Светланой живет в однокомнатной съемной квартире. На полу расположилась«кровать» из одеял, застеленная большой плюшевой кожей медведя, на которой мы и устроились. Павел – коренной минчанин, жил в детстве в районе Юго-Запад, и с тех пор ареал обитания не особо изменился, как шутит сам Павел: «Здесь у меня и милиция родная».

“Наша Ніва”: Павел, ты с детства имел «отношения» с милицией?

Павел Виноградов: Да нет, это уже в более зрелом возрасте началось, и вообще меня никогда не задерживали за драку или пьянку, все мои задержания имеют политический контекст. Так вышло.

“НН”: А каким тогда было твое детство?

ПВ: В детстве любил играть в приставку, тусоваться с пацанами на даче, где пили дешевое винишко и пивандрий. Куда смотрели родители, я не знаю, поэтому у меня было настоящее детство. Пили, дрались немножко, ломали какие-то заборы – обычное пацанское детство.

“НН”: Как известно, твои родители смотрели в сторону фигурного катания и музыкальной школы, куда тебя в итоге и отдали.

ПВ: Было такое. Мама запихнула меня в музыкальную школу. Наверное, хотела сделать из меня человека, чтобы я стал кем-то, а, возможно, потому, что родители когда-то заставляли ее ходить туда же.

“НН”: Чему родители учили в детстве?

ПВ: Говорить правду, в чем я теперь замечаю сакральный смысл.

“НН”: Где твои родители сейчас, и как вообще они относятся к твоей оппозиционной деятельности?

ПВ: Мама в Палермо. Занимается там красотой. Ну как красотой, качает ботекс в губы и делает легкие косметические операции. Относится к моим отсидкам уже положительно. Сначала, конечно, была негативно настроена, а потом, когда увидела, что отговаривать бесполезно, что я стал «мегаизвестным» лицом, то приняла все. Видит какой-то результат. Дает мне советы в некоторых моментах. А папа, скажем так, предприниматель. В Березино сейчас. Также меня полностью поддерживает. Ехал на Площадь-2010, да не доехал, так как его менты на подъезде в город остановили.

“НН”: Известная история, что твоя бабушка выгоняла тебя из дома за бело-красно-белый флаг. Как ты докатился до такого?

ПВ: Было все так: 2006 год, выборы, я повесил на занавески БЧБ-флаг, который даже с улицы не было видно, но бабушка сказала, чтобы я его снял или переезжал жить в другое место. А я и сам собирался, поэтому с легкостью принял такую ​​долю и из дома ушел. Сначала мы с другом сняли комнату, а потом я стал жить на офисе гражданской кампании “За Свободу”.

“НН”: Как теперь бабушка и дедушка относятся к твоей активности?

ПВ: Бабушка – крайне негативно. Я до сих пор не могу объяснить, что я не матерюсь в те моменты, когда меня задерживают и составляют протоколы. А дед с течением времени начал поддерживать оппозицию, правда, произошло это после того, как отменили льготы.

“НН”: После 9 класса ты ушел из школы и поступил в колледж на парикмахера. Нравится эта профессия?

ПВ: Просто стричь мне нравится, а вот работать парикмахером – нет. Не люблю делать простые стрижки, мне хочется с творчеством к этому подходить. Ну и стригу я только журналистов и политических активистов. Если хотите, я могу постричь, обращайтесь!

Через пару минут наш фотограф Гудилин уже сидел у Паши на кухне в ожидании стрижки.

В процессе Павел рассказал о трудовых залетах, когда однажды перепутал насадки и постриг человека под ноль: «Но мне повезло, что он был пьян и ему было пофиг».

ПВ: На втором курсе я уже понял, что парикмахером не буду, но доучился, отработал свои пару месяцев и потом решил, что мне это не нужно. Ведь, во-первых, – это женский коллектив, который меня хорошо напрягал. Во-вторых, тогда в государственных салонах молодые парикмахеры получали 70 долларов.

“НН”: Как сложилась судьба после колледжа?

ПВ: Сначала работал по профессии, а потом не помню, где брал деньги. В 2006 году все было так романтично. Такое подполье, противостояние, а я такой крутой партизан. Теперь я понимаю, что это было далеко не так. Делал я все даже бессознательно, без веры в идеи, а просто потому, что было прикольно. Осознание началось значительно позже. Также был момент, когда я работал стикеровщиком на складе, сварщиком и слесарем.

“НН”: А сейчас ты где-нибудь работаешь?

ПВ: Моя трудовая книжка лежит в госдепе США и польской разведке. (Шутит и смеется.)

“НН”: Хватает на жизнь?

ПВ: Нет, потому приходится доставать деньги из других мест.

“НН”: В свое время вы вместе с женой были в одной команде в “Европейской Беларуси”. Вы пример той семьи, которая вместе и на “баррикадах стоит”?

ПВ: Мы вместе на большие митинги ходим, а на акции я ее не беру. Она однажды тоже «материлась» и на 15 суток попала в 2008-м.

“НН”: А чем она занимается?

ПВ: Работает в IT-сфере, она тестировщик программного обеспечения. Работает в частной компании, все знают, в том числе руководители, кто она и кто я. Читают новости и интересуются у нее, что к чему.

“НН”: Скажи, пожалуйста, зачем на Площадь-2010 ты шел с молотком? Заранее планировал применить его?

ПВ: Ну я шел строить новую Беларусь. А чтобы строить, нужный инструмент.

“НН”: Тогда посоветуй, что с собой следует брать и как нужно быть готовым к Площади.

ПВ: 1) Щиток под куртку, на левую или правую руку, чтобы отбивать дубинку. Если есть возможность, то щитки на ноги, так как часто бьют по ногам. 2) Если зима, то нужно очень тепло одеться. 3) С собой нужно взять шоколад, туалетную бумагу, фонарик, пустые бутылки, чтобы посикать туда в крайнем случае. 4) Лекарство: бинты, антибиотики, аспирин, активированный уголь. 5) Шарф или лыжную маску, чтобы лицо прикрыть. Ни в коем случае нельзя с собой брать нож или кастет. Нельзя никого бить. Обязательно туда надо идти трезвым, иначе не иди вообще.

“НН”: С таким большим количеством задержаний и арестов в Московском РУВД тебя, наверное, все знают?

ПВ: В отделении я самая популярная персона, там меня знают все. Половина РУВД приходит, чтобы поздороваться со мной. Мы там уже как братья. Их я вижу намного чаще, чем своего отца, а тем более маму. Спрашивают, что слышно. Они же видят, что я человек нормальный. И среди них есть люди нормальные, которые там просто работают и меня не трогают. Но вот шмонают меня очень сильно. Всегда ждут, что я или телефон принесу, или диктофон и запишу их.

“НН”: А как проводишь время на Окрестина?

ПВ: Говорю с сокамерниками, читаю, сплю и хожу туда-сюда. Там хорошая атмосфера для рассуждений. Если тебе надо подумать, то это, наверное, лучшее место.

“НН”: Ты, может, нашел уже положительное в этом всем?

ПВ: Конечно. 1) Если тебя на свободе задолбало и надоело, то можно просто «закрыться». 2) Там я вообще не ем, так что это еще и похудение. 3) Голова и мысли становятся более чистыми. 4) Никакого обольщения ни к алкоголю, ни к чему-то другому. Серьезно, там не так плохо.

“НН”: Стоит там побывать?

ПВ: Ну, по крайней мере, первые два раза очень полезно. Тогда начинаешь понимать, что просто идти по улице уже большая ценность. Там ты начинаешь понимать, кто ты, так как человек проявляет себя совсем по-другому в таких ситуациях. Там ты видишь иногда жесткий, иногда безумный мир.

“НН”: Павел, кем бы ты хотел быть, если бы у тебя не было политической жизни?

ПВ: Как раз таки я и хотел бы быть профессиональным революционером, только чтобы за это платили много денег. Быть профессиональным революционером довольно интересно.

“НН”: Ты считаешь себя революционером?

ПВ: Да, я профессиональный революционер. Это убеждения и профессия.

Павел не потерял чувство юмора даже на скамье подсудимых.

Павла встречают из тюрьмы с тортом.

Беседовала Ольга Гарапучик.

nn.by